Мироустройство

…Для вас это, наверное, непонятно: как возникает то, что существует? Как происходит творение новых мыслеформ? И что значит на Небе — творить?

Словом, как описать действие демиурга, создающего нечто, Ему нужное?

Что представляет собою процесс творения?

Для вашего понимания приведу пример человеческого творчества.

Художник начинает с того, что видит в воображении некое законченное целое, представляющееся ему совершенным и способным донести вложенную в него мысль, то есть выполнить некую задачу — и эстетическую, и нравственную. Управляемый «изнутри» процесс творчества диктует творцу не только способы наиболее полного воплощения первоначального замысла, но часто углубляет и сам замысел, предлагая наделить произведение уточнёнными или новыми деталями, применить иные художественные методы и средства. Художник пробует одно и другое, исправляет, отказывается от каких-то приёмов, чтобы использовать другие. Довольно часто в ходе работы и сам его замысел претерпевает изменения.

Произведение закончено, когда творец останется доволен им, не в состоянии изменить хоть что-то.

Такое состояние удовлетворения, как правило, кратковременно. Если произведение ещё под рукой и техника процесса это позволяет, то художник будет вносить изменения для того, чтобы ещё более приблизиться к совершенному итогу, который в принципе недостижим. Но художник не оставляет попыток подняться на эту вершину, скрытую за облаками неведомого неба.

Демиург творит так же. Но Его всё же не надо путать с художником, способным многое исправлять в создаваемом произведении. У демиурга нет возможности изменить то, что уже обрело воплощение на Земле. Если то, что казалось совершенным, при воплощении вдруг обнаружило некие изъяны, то демиург должен исправить мыслеформу, с которой всегда энергетически связаны воплощённые и оказавшиеся несовершенными существа.

Если вид жизнеспособен, хотя и не обладает совершенными качествами, то он продолжает существовать, не отрываясь от своей мыслеформы. Демиург же делает копию с неё и уже в копию вносит необходимые изменения, и тогда появляются более развитые существа.

Если исходный вид не жизнеспособен, он вымирает, ибо потоки жизненной энергии не могут в достаточной мере обеспечить его существование в воплощённом виде. И тогда изменения могут вноситься в неудачную «исходную» мыслеформу — либо Я возвращаюсь к универсальной матрице.

Собственно, этим и определяется жизнеспособность вида: возможно или нет потокам управляющей энергии придать существу некий бесперебойный канал связи с Небом.

Приходится признать, что нежизнеспособных существ было немало, но их неодновременное бытие на Земле делает для вас не столь заметным процесс творения, Мои поиски. Оправдываю Себя тем, что и Сам несовершенен: постоянно развиваясь, вижу, как примитивны были Мои первые попытки создать живое и разумное существо, способное обладать плотью.

Это вам понятно должно быть на собственном примере: совершенствуя себя, начинаете удивляться тому, какое очевидное заблуждение вы прежде принимали за правду.

Вернусь к тому, как описать Мой процесс творчества. Продумыванием ли одним он ограничивается? Что это значит: демиург создал новую мыслеформу, которой нужно воплощение?

Определимся с терминами.

«Творить» означает для художника-человека вообразить себе нечто детально и затем приступить к воплощению. Но в процессе воплощения замысел может претерпевать изменения, и в итоге произведение получается отличным от первоначального его образа.

Демиург, как Я уже сказал, не имеет возможности исправлять «на ходу», видя процесс воплощения задуманного им создания. Ибо для «проявления» нового существа требуется гораздо больше времени, нежели на своё произведение тратит художник, творящий на Земле. Тот един в обеих ипостасях: он и создатель замысла, и тот, кто сей замысел воплощает. Моё же творчество ограничивается созданием мыслеформы, но это всё же не только замысел. Есть и ещё одно действие, которое помогает Земле осуществить материализацию Моего замысла, — о нём Я расскажу тоже.

Процесс выглядит так.

Мироздание насыщено некими универсальными матрицами, схемами, энергетическими «скелетами», способными трансформироваться в любое существо, если придать ему нужные свойства. Эти матрицы, или исходные схемы, рождены Мозгом Мировым — Высшим Разумом Мироздания.

Матрица представляет собою полное возможностей энергетическое образование, в котором надо лишь нужным образом перенаправить импульсные потоки. Это «потенция» любого создания — как из камня можно вытесать всё что угодно. Матрицы отличаются друг от друга: неодинаковы их заряды. Нет матриц конкретных животных, птиц, людей, но есть некий энергетический максимум каждой матрицы. И в зависимости от того, какое именно существо собираюсь создать, Я использую матрицу нужного потенциала. «Особость» этого существа появляется в результате внутренней переорганизации импульсных потоков.

…В какой-то момент Я осознаю необходимость воплощения на Земле существа, коему надлежит стать недостающим элементом энергосистемы планеты. Оно будет создано на основе такой «обобщённой» матрицы. Но чтобы существо могло обитать на Моей планете, оно должно быть обеспечено определёнными «приспособлениями» к среде обитания. Универсальное Я преображаю таким образом, чтобы при воплощении существо смогло выжить. Я обдумываю то, что сделает универсальное конкретным, отличным ото всех других: Я придаю ему особость.

Но если процесс мышления — это поиск и отбор сознанием верных ответов в максимально ему доступном энергетическом слое, как Я могу добавить что-то к универсальному — то есть, в сущности, к высшему? Откуда беру эти необходимые «детали»?

Изменение универсальной матрицы в сторону её детализации и, тем самым, большей приспособленности к воплощению в определённой среде Я называю «наделять жизнью». Это и значит для демиурга «творить».

Прибавить крылья, или особым образом устроить пищеварительную систему, или как-то сложно организовать нервную систему — значит привнести в схему нечто, чего в ней нет. И это нечто часто привносится демиургом из иных энергетических моделей, кем-то уже видоизменённых.

Но кто породил те мыслеформы, из коих Я заимствую фрагменты для собственных созданий? То есть, иными словами, откуда Я беру эти уже не универсальные, но приспособленные к жизни в какой-то определённой среде образы?

Необходимо дать вам понимание не ограниченного ничем пространства, где существует всё. Тот мир, куда вам предстоит влиться, содержит в качестве своей составляющей и то, что когда-либо обретало формы. Пространство, которое суть взаимодействие энергетических зарядов (они либо оформлены в виде отдельных импульсов большей или меньшей величины и сложности, либо остаются «льющимися» импульсными потоками), наполнено такими производными от универсальных матриц. Мироздание пронизано всем, что когда-нибудь рождалось в виде замысла, чтобы затем преобразиться в материю.

Но Мне не всё доступно, а лишь то, что Я способен воспринять. Это «воспринимаемое» определяется уровнем сознания. И Я проникнуть могу лишь туда, где есть нечто, способное дать Мне некое энергетическое дополнение, а стало быть, помогающее Мне развиться. Не количеством измерений определяется мир, где Я обитаю, но тем внутренним содержанием каждого из измерений, которое способно обнять Моё сознание. Десятимерный мир, известный Мне, неполон по сравнению с десятимерным миром Создателя Мироздания, как мир червя или мухи отличается от мира орла или человека.

Мироздание — очень сложно организованная система энергетического взаимообмена, и Я стараюсь как-то упростить объяснения, чтобы человек на доступном ему уровне мог вообразить существующее.

На примере художника-человека Я попытаюсь дать понимание, из каких сфер черпать можно образы для последующего их воплощения.

Что доступно человеку? Лишь то, что приближено к знакомому, визуализированному, проявленному миру. Такие мыслеформы он может воспринять своим сознанием из невидимого мира, окружающего Землю, и их породили сознания, равные человеческому, или когда-то бывшие на Земле большие или меньшие сознания.

Но всё же душа ищет в Небе не знакомое, а высшее.

Максимум того, что способно воспринять человеческое сознание, — это мыслеформы, рождённые в Моём воображении. Но для этого необходимо душу свою приготовить к их восприятию, ибо рассудок не в состоянии постигнуть нечто небывалое. Те художники, кои доверяют душе и следуют за нею в сферы незнакомые, промывают разум свой Светом, который им там открывается. Они создают такие произведения, которые заставляют других людей воспринимать знакомый мир как отражение Неба. Мои мыслеобразы, воспринятые душами художников, в их сознании трансформируются таким образом, что изображаемый ими знакомый мир приобретает отсвет небесный. Незнакомое разуму открывается душе как импульс бесконечной любви Творца. Этот импульс и становится бликом вечного сияния на том уже привычном, что также некогда было рождено творческой фантазией демиурга.

Свет к Свету.

Те мыслеформы, кои представляют собою образы, приспособленные к иным, неземным условиям существования, попросту недоступны инструменту человеческого познания — мозгу. Душа не отторгает того, что не враждебно ей, но осознания не происходит, и оттого восприятия нет. 

Мне доступно большее в энергетическом отношении, и Я способен воспринять те образы, то есть изменённые мыслеформы, равных Мне существ — таких же демиургов, как Я. И Я не связан визуализацией знакомого, земного, ибо не имею плоти и Сам творю все жизненные формы Своей планеты. Они созданы из универсальных матриц с привнесением некоторых элементов, которые были восприняты Мною от творений других демиургов.

Так же земные художники учатся друг у друга: потрясение от совершенства чужого произведения порою толкает их не к прямому заимствованию, но к вписыванию какого-то увиденного знакомого элемента в свою работу — с целью создать собственное совершенство.

К примеру, картина, где изображено древо, освещённое луною и осыпанное снегом, на фоне звёзд, мерцающих во мраке, способно дать художнику толчок к созданию произведения, на котором будет та же дремлющая в Мироздании жизнь, ждущая своего рассвета и весны. И появиться может полотно, на котором древо будет осыпано плодами, часть которых лежит у его подножия. Эти плоды, которым суждено сгнить, истлеть, — та же дремлющая в невидимых зёрнах жизнь, которая ждёт возможности после зимнего сна восстать новым ростком.

Такова сложная трансформация одного и того же образа.

И даже видя, какими приёмом было вызвано нужное состояние зрителя (изломанная тень древа, «стекающая» по склону холма, таинственная озарённость луной), другой художник бросит к подножию своего древа плотную тень от густой кроны и высветит закатным золотым солнцем опавшие плоды, которые таят в себе пока дремлющую, но неуничтожимую жизнь.

Даже мысль, заложенная в двух не похожих друг на друга полотнах, кои изображают два не похожих друг на друга древа, может быть одною и той же.

Так и в творении планетных миров: используя некие одинаковые элементы и даже одинаковые приёмы, учась друг у друга и у Тех, Кто выше Нас, Мы создаём собственное совершенное произведение — настолько совершенное, насколько оно нам таким представляется в момент творения.

Придумывает сам демиург лишь то, чего не может найти среди уже существующего.

Вот чего не нашёл Я в готовом виде: это молоко, которым вскармливать возможно детей. Для Неба странен такой способ кормления. Наверное, подобных возможностей не было у демиургов планет иных. Во всяком случае, Я не обнаружил такого элемента в мыслеформах, кои исследовал.

Преображение насекомых, а также их одновременные полёты, роение — это тоже Моя выдумка.

О человеке Я расскажу позже, ибо он возникал постепенно и очень непросто…